Интервью газете Les dernires nouvelles d'Alsace
В этом году празднуется 25-летие Вашего пребывания в качестве художественного руководителя Кольмарского фестиваля после того, как в прошлом году Вы отдали дань памяти основателю фестиваля Карлу Мюншингеру. Давайте вернемся к началам Вашей работы в 1989 г.
Начало:
Какие обстоятельства привели Вас в Кольмар? (Кто Вас пригласил? Почему именно Вас? На какой стадии Вашей карьеры? Что Вы знали о фестивале и о Кольмаре?
В 1988 у меня был сольный концерт в Кольмаре, по окончании которого Эдмон Жерер, тогдашний мэр Кольмара, и Юбер Нисс, директор Фестиваля, пригласили меня на ужин. Разговор за ужином получился удивительно интересным, поскольку мы быстро нашли очень благодатную тему – философию от древних греков через гностиков, Кьеркегора к архетипам Юнга, затронув по пути Канта и Фрейда, и пришли к общему восторженному отношению к Тейяру де Шардену, «Феномен человека» которого как раз перевели на русский язык. (Кстати, в России в то время существовала замечательная переводческая школа, и можно было читать как французских классиков, так и французскую современную литературу в мастерских переводах). В ходе беседы с Мэром выяснилось, что наши взгляды и предпочтения во многом совпадают. А в конце ужина мне предложили возглавить Фестиваль.
К 1989 году я уже давно закончил Московскую консерваторию по классу скрипки, стал лауреатом четырех крупнейших международных конкурсов (Париж, Генуя, Монреаль, Москва), переиграл со многими выдающимися дирижерами современности (Лейнсдорф, Джулини, Бернстайн, Маазель, Аббадо, Мета, Озава, Плассон, Кондрашин, Светланов, Темирканов и др.), создал камерный оркестр «Виртуозы Москвы», имел за плечами пять лет обучения дирижированию у Израиля Гусмана, дебют в качестве дирижера с Чикагским симфоническим оркестром в 1979 г., за которым последовали выступления с лучшими оркестрами Европы и США, и записал около 40 дисков для RCA Victor и EMI.
Каковы в 1989 были масштаб и известность фестиваля, созданного за десять лет до этого Карлом Мюншингером? Каков сейчас Ваш взгляд на тот фестиваль, каким он был до Вашего приезда?
Должен признаться, что, к сожалению, я ничего не знал тогда о Фестивале, созданном Карлом Мюншингером. Так что лучше об этом спросить у старожилов Кольмара.
Какие воспоминания у Вас сохранились от первого фестиваля под Вашим руководством? Как он прошел? Как Вам работалось? С какими средствами? Какая была команда? Каковы были Ваши приоритеты? Кто был среди приглашенных музыкантов?
В основу нового фестиваля была заложена старинная восточная мудрость о том, что торопясь убрать опавшие листья из-под деревьев, мы забываем, что это почва для будущих растений. Каждый год Фестиваль посвящается музыкантам, которые своим творчеством освятили путь для будущих поколений. Первый фестиваль был данью памяти Глену Гульду, одинокому канадскому гению. Замечу кстати, что после получения мною Гран-При скрипичного конкурса в Монреале Глен Гульд мне позвонил, сказал, что с большим интересом прослушал по радио мое исполнение Сонаты № 7 до минор Бетховена, и пригласил меня на свою студию в Торонто. Но нашей встрече не суждено было случиться, так как Министерство культуры СССР не продлило мне канадскую визу, и я сразу вынужден был покинуть страну. А через несколько лет Гульд безвременно ушел из жизни.
С самого первого фестиваля наряду с поддержкой мэра я всегда мог рассчитывать на действенную помощь г-на Нисса и его коллег из Отдела по туризму. Среди приглашенных на первый фестиваль музыкантов была португальская пианистка Мария Жоан Пиреш, пианист Михаил Рудь, трубач Бернар Сустро, флейтист Орель Николе, оркестр «Виртуозы Москвы», Хор п/у Владимира Минина, меццо-сопрано Тамара Синявская, хоры мальчиков из Кольмара и Принстона (города-побратима Кольмара).
С первого же фестиваля одной из его важнейших составляющих стала гуманистическая линия в соответствии с миропониманием Альберта Швейцера. В 1989 мы собрали средства для покупки детских колясок для жертв разрушительного землетрясения в Армении, организовали благотворительную выставку и концерт с помощью г-на Шмитта и г-на Нисса. Все 25 лет гуманитарная помощь проходила красной нитью через всю деятельность Фестиваля.
Сегодня
Как развивался фестиваль? Как менялась публика? Как изменился Кольмар с Вашей точки зрения «чужака»?
Какие методы Вы использовали, чтобы фестиваль достиг такой славы, какой он пользуется сейчас?
Благодаря неоценимой помощи мэров Эдмона Жерера и Жильбера Мейера наш фестиваль развивался очень бурно и вместе с ним менялся город. Можно упомянуть уникальный проект «Valorisation nocturne», благодаря которому Кольмар стали называть «городом-сказкой». Или, например, чудесный рынок. На первых фестивалях во время дождя публике приходилось раскрывать зонты, поскольку крыша зала протекала. Но с реставрацией церкви Святого Матфея к 1999 г. ситуация в корне изменилась. Публика может здесь не только наслаждаться музыкой, но и любоваться прекрасными фресками. Фестиваль стал проводить концерты на самых разных площадках города. О размахе фестиваля красноречиво говорят цифры: за 25 лет в фестивале приняли участие 26 симфонических и камерных оркестров, около 40 дирижеров, почти 150 пианистов, 50 скрипачей, 55 виолончелистов и альтистов, флейтисты, гобоисты, фаготисты, трубачи, валторнисты, многочисленные камерные ансамбли. Не случайно газета «Нью-Йорк Таймс» в своей рубрике «Наш выбор» неоднократно отмечала Кольмарский фестиваль как одно из самых достойных внимания музыкальных мероприятий в Европе. Как-то на приеме в США с американскими сенаторами мне подали эльзасские вина в знак признания высокого качества Кольмарского фестиваля и виноделия.
Фестиваль стал неотъемлемой частью духовной жизни Кольмара и всего региона. Мы искренне признательны и благодарны всем людям и меценатам, оказавшим нам поддержку во всех начинаниях и проектах.
Если Вы помните, чем заканчивается «Божественная комедия» Данте («Любовь, что движет солнце и светила»), то ключевым словом во всех человеческих устремлениях является «любовь». И наш Фестиваль зиждется на любви к музыке и людям.
Что было для Вас самым памятным на фестивале? Что самым разочаровывающим? Ошибочным?
Разумеется, были некоторые разочарования, но неудачи могут быть и хорошим лекарством, так же как многие горькие лечебные средства бывают необходимы для нашего выздоровления. Были и ошибки, в основном мелкие, но как утверждает индийская философия: «Если вы закрываете двери ошибкам, вы закрываете двери истине». Все это приводит к поиску новых решений.
Самыми памятными были годы с участием живых «именинников» фестиваля – Мстислава Ростроповича, Иегуди Менухина, Кшиштофа Пендерецкого, Джесси Норман. Кстати в год Джесси Норман в Кольмаре была открыта копия «Статуи Свободы» Бартольди.
Ну и особняком стоит неизгладимое впечатление от исполнения возвышенной музыки Баха рядом с бессмертным алтарем Грюневальда в музее Унтерлинден. Само воспоминание об этом концерте до сих пор наполняет мою душу благоговением. Музей Унтерлинден – жемчужина Кольмара. Его посещение – это всегда отстранение от мирской суеты и погружение в вечное.
У Вас дебютировали очень многие молодые музыканты, некоторые из которых выступят и на нынешнем фестивале. Как Вы их разыскиваете? Кто из них произвел на Вас самое большое впечатление?
Каждый молодой музыкант прекрасен по-своему и мне бы не хотелось никого выделять, чтобы никого не обидеть. И мы всегда счастливы, когда они возвращаются к нам уже зрелыми артистами.
Легко ли привлекать к выступлениям в Кольмаре крупнейших дирижеров? Крупнейших солистов?
Здесь очень помогает личная дружба, так как, помимо чисто артистических предпочтений, это позволяет удерживаться в рамках бюджета Фестиваля.
В целом, как Вы работаете над составлением программы?
Выбор программы и ее составление во многом следует принципам работы с витражами или мозаики в стиле Марка Шагала. Мне очень помогает Марианна Шелкова, человек редких знаний и вкуса, которая к тому же пишет замечательные буклеты и каталоги.
25 лет – это очень большой срок для руководства фестивалем? Не чувствуете ли Вы усталости, рутинности происходящего?
Во вступительном слове к буклету этого года я воспользовался цитатой из Пруста: «так собираются в дорогу люди, спеша увидеть вожделенный город». Поскольку я не живу в Кольмаре, то каждая новая встреча с друзьями и коллегами несет печать многолетней приязненности. В Кольмаре, как и в России, я могу жить без копейки денег, зная, что меня накормят и предоставят ночлег.
Это единственный год, когда фестиваль не посвящен какому-либо музыканту или композитору. Означает ли это завершение Вашей работы в качестве художественного руководителя?
Жизнь подскажет, что будет дальше. Насколько мне известно, город и мэр хотят продолжения фестиваля.
Насколько изменились принципы интерпретации музыки и дирижирования с 1989 г.?
Интерпретации, как и люди, стареют. В музыке появляются новые течения и новые взгляды. Шенберг, создав принципы додекафонной музыки, считал, что больше в музыке ничего искать не надо. Но как мы видим, он ошибался. Все развивается, опираясь в то же время на прошлое. Взять хотя бы новый взгляд на музыку барокко и желание вернуть старой музыке ее истинное, аутентичное звучание. Такой подход очень многое изменил в нашей трактовке музыки 18-го и 19-го веков.
Какую из Ваших ипостасей Вы предпочитаете: солист-скрипач? дирижер? художественный руководитель фестиваля?
Я не разделяю эти ипостаси. Я везде стараюсь оставаться самим собой.
Ваш предшественник Карл Мюншингер считался специалистом по Баху. А Вы? Кто Ваш любимый композитор? Какой композитор Вас больше всего вдохновляет?
Бах – это вселенная с бесконечным количеством миров, так что вряд ли Мюншингер считал себя «специалистом по Баху». Меня вдохновляет тот композитор, чью музыку я исполняю в данный момент.
Организованный Вами камерный оркестр «Виртуозы Москвы» отличается редким долгожитием. Как Вы можете это объяснить?
«Виртуозы Москвы» стали частью биографии очень многих людей, так что было бы странно, если бы оркестр вдруг исчез.
Отличаются ли способы преподавания музыки в России и во Франции?
Разумеется, существуют определенные различия. В России, например, музыкальные школы для детей обеспечивают детям широкое общее образование, в то время как во Франции делается упор на узкую специализацию.
Легко ли сочетать личную жизнь с международной карьерой?
Трудно сочетать, но возможно, если ваша избранница (ваш избранник) – Личность.
Как меняется Россия сегодня? Чувствуете ли Вы себя в ней свободно?
Молодой России всего 20 лет, так что у нее все еще впереди. Абсолютной свободы нет нигде, даже в религии. Но если вам не мешают делать то, что вы любите, и следовать своему предназначению, то можно продолжать работать. Людей нужно воспитывать для свободы, чтобы она явилась результатом просвещения, ответственности и дисциплины как уважение к другим людям и самому себе. Как полагал Руссо, «человек предпочитает бурную свободу безмятежному порабощению». Да здравствует свобода в сердце человека и свобода духа!
